Однако если отбросить предположения Смита, то все равно встанет вопрос о том, где место Гекаты на Древе Жизни как актуальном для современного дискурса символе. На данный момент распространены следующие соответствия:
«Если смотреть по Древу Жизни, Гекату можно отнести: к Бине как Великой Матери («Действенный дар жизненосного Пламени, что наполняет также Г екаты [таинственной] животворящее лоно ... », - «Халдейские Оракулы»), к Йесод как Луне и Малкут как дочери – природа в оракулах ассоциируется с Гекатой.»1
Однако при этом обращение к античным материалам (а именно «Халдейским оракулам») демонстрирует описание сути Гекаты как не большей и не меньшей, чем само движение эманаций по Древу Жизни.
Высшую природу и верхушку иерархии в «Халдейских Оракулах» представляет некий трансцендентный Отец, от которого исходит Сила и Ум. Сила здесь - некая энергия Отца, его Воля, неупорядоченная и хаотичная. Ум - это то, что упорядочивает, направляет Силу в нужную сторону (согласно тексту Оракулов - на материю). От Ума происходит Любовь. Любовь здесь понимается как стремление вещей к единству в среде, где предметы, по всей видимости, уже имеют некоторую дифференцированность (благодаря работе Ума). Фактически здесь мы видим космогонию, которая подверглась философскому осмыслению и представлена в виде символов.
«50. Отчие центр и средина доверены [власти] Гекаты.
51. Правая ведь сторона из частиц в пустоте производит каплю души порождающей, животворящую вкупе свет и огонь, и эфир, и само [бесконечное] небо.
52. В левом пределе Гекаты начало берет добродетель, коя в себе остается цела и невинность не бросит.
53. ".с замыслом Отчим в согласьи, [вот], я - душа – растекаюсь теплом, оживляя весь космос.»
Если проводить параллели с конкретными сфирами, то к Бине будет относиться скорее часть, «капля души порождающей», а «добродетель» больше похожа уже на дальнейшее движение к правой колонне Древа Жизни. На это же указывают и наличие центра, правого и левого пределов, а не ограниченность каким-то одним из них. Также на многих изображениях Гекаты присутствует венец/ корона, которую в каббалистическом аспекте можно трактовать также как ее связь с Кетер. О ее связи с венцом/короной, в IV веке н.э. пишет Дамаский2 в своем труде «0 первых началах»: «Действительно, всякое начальствование соответствует частному истоку; потому начальствующая Геката, как говорят, проистекает от венца, подобно тому, как начальствующие жизнь и добродетель - от частных истоков, соответствующих поясу».
В других своих трудах (в частности, приведена цитата из «Комментария к «Пармениду» Платона». 11.2.2.6.11. Ответ на одиннадцатый вопрос) Дамаский пишет о связи Гекаты сразу с обоими началами:
«Ведь если один космос единожды нерасчленим, неделим и представляет собой всего лишь единое, а другой дважды многоделим и оказывается беспредельным множеством, при том, что, конечно же образуется из подлинно умных предметов,; то очевидно, что и срединная божественность оказывается целостностью, причем не остающейся нераздельной, но и не разделенной до конца.
Итак, первый отец лишь один, а третий производит в самом себе неисчислимые частные истоки. Посередине же находится Геката, в соединении с Единожды Потусторонним однородная, а вместе с Дважды Потусторонним; многочастная»
Ряд авторов, ссылаясь на «Халдейские оракулы», наделяют Гекату не просто местом в тройке, но основной ролью. Порфирий3 пишет:
« …той [чистой] сути, что превосходит прочие силы этого тройственного чина животворения, сообразна власть Гекаты; средней силе, порождающей монады4, - власть души, а круговращению умных сил - власть Добродетели».
В пользу этой версии о Гекате как несущем свет божестве говорит и то, какую роль она играла в Элевсинских, Самофракийских и других мистериях: в посвящении, включавшем в себя нисхождение в Подземный мир, она вела за собой не мертвецов, а соискателя.
О ее уникальном положении среди греческих богов говорит и Гесиод в уже упомянутой «Теогонии», ниже приведен отрывок в переводе В.В. Вересаева:
«…Гекату, - ее перед всеми
Зевс отличил Громовержец и славный удел даровал ей:
Править судьбою земли и бесплодно-пустынного моря.
Был ей и звездным Ураном почетный удел предоставлен,
Более всех почитают ее и бессмертные боги.
Ибо и ныне, когда кто-нибудь из людей земнородных,
Жертвы свои принося по закону, о милости молит,
то призывает Гекату: большую он честь получает
Очень легко, раз молитва его принята благосклонно.
Шлет и богатство богиня ему: велика ее сила.
Долю имеет Геката во всяком почетном у деле
Тех, кто от Геи-Земли родился и от Неба-У рана,
Не причинил ей насилья Кронид и не отнял обратно,
Что от Титанов, от прежних богов, получила богиня.
Все сохранилось за ней, что при первом разделе на долю
Выпало ей из даров на земле, и на небе, и в море.
Чести не меньше она, как единая дочь, получает, -
Даже и больше еще: глубоко она чтима Кронидом. »
Особенно удивительна подобная власть для богини, не являющейся одной из ключевых богов-олимпийцев. И столь большая значимость богини - это не единичный момент, в гимне Прокла Диадоха5, написанном на десять веков позднее и датирумом 111 веком н.э., говорится следующее:
«Радуйся, матерь богов многославная, с добрым потомством!
Радуйся, ты, о Геката преддверная, мощная силой!
Радуйся, сам Иан прародитель, Зевс негубимый!
Радуйся, вышний Зевс! О, даруйте мне полную блага
Светлую жизни тропу и злые недуги гоните
Прочь от тела, а душу к себе привлеките, очистив
Ум пробуждающим действом от страстных земных искушений!
О, умоляю, подайте мне руку, стезю укажите
Богоизбранную мне, я желаю того! Да узреть мне
Свет драгоценный, рождений же чёрного зла да избегнуть!
О, умоляю, подайте мне руку, повейте мне ветром,
Что в благочестия гавань доставит страдавшего много.
Радуйся, матерь богов многославная, с добрым потомством!
Радуйся ты, о Геката преддверная, мощная силой!
Радуйся, сам Иан прародитель, о Зевс высочайший!»
Очевидно, выбор именно этих двух божеств продиктован местом Гекаты в «Халдейских оракулах» и параллелями между богом демиургом оттуда же и Зевсом (согласно орфическим воззрениям, Зевс поглотил мощь Фанета и сотворил мир).
Об этих же ролях этих двух богов ранее писал и Дамаский:
«Поэтому боги разделяют эти истоки начиная с Гекаты и Зевса и воспевают Единожды Потустороннего как нерасчлененного, хотя необходимо, чтобы и в нем присутствовало некое множество, раз оно имеется среди того, что ему предшествует. Почему бы этому и не быть, коль скоро все они, как гласит оракул, «выпрыгнули»:
И громоносные груди светлейшего блеска, сиянья
Отцерожденной Гекаты;
и вот цвет огня препоясан;
Здесь повелительный дух, всем огням запредельно лежащий.
Рее соответствует огдоада, Зевсу; эннеада, поскольку он;
последний ум, поглощающий первый, который был триадой»
Цитируя Порфирия, Евсевий Кесарийский6 добавляет к образу Гекаты еще одну деталь, подкрепляющую гипотезу о том, что богиня символизировала движение и процесс распространения света, а не конкретную фазу этого процесса или какую-либо одну сфиру. С Гекатой ассоциировались три цвета - белый, красный и черный:
«Из воска трех цветов - белого, чёрного и красного - лепят образ Гекаты с плетью, факелом и мечом, обвитый змеей по кругу».
В этом соответствии несложно заметить параллели с тремя фазами Великого Делания (nigredo, albedo, rubedo }, а в «змее, обвивающей по кругу» увидеть Уробороса. В XVIll веке Уроборос изображался на каждой из фаз алхимического действа, алхимики считали его отображением самого процесса превращения четырех базовых элементов в философский камень или золото7. При этом Уроборос считался воплощением цельности и замкнутого жизненного цикла8. Тему этой цельности развили и юнгианцы, представив Уробороса как архетип единого целого, объединяющего сознание и бессознательное, гермафродита, объединяющего мужскую и женскую сущности9. Эта уроборическая цикличность у Гекаты напрямую связана с ее лунарностью, с непрерывностью смен лунных фаз, вечным «Перерождением» Луны в ее сохраняющейся при этом неизменности. Если проанализировать образы различных лунных богинь, то будет видно, что у многих из них, вплоть до ацтекской Койольшауки, среди атрибутов присутствуют змеи (возможно, это связано с их сбрасыванием старой кожи).
Непосредственно Уроборос фигурирует и на обратной стороне геммы с изображением Гекаты, датируемой III веком н.э. Данная гемма находится в коллекции Британского музея.
Кроме этого, Уроборос встречался и в более раннем источнике в контексте другой богини, тесно связанной с Г екатой, как уже было рассмотрено выше. Справа -фрагмент папируса времен XXI династии фараонов, т.е. IX-X веков до н.э" на котором фигурирует Гор, дитя Исиды, и он находится в кольце Уробороса.
Если вернуться к цветовым соответствиям и конкретно красному цвету, то есть интересный нюанс в разных переводах орфического гимна Гекате. В более удачной (по мнению автора книги) в целом версии фигурирует строчка «Желторизная», в другом же варианте как краситель сохранен шафран без уточнения его конкретного цвета - «В шафранном наряде». Действительно, наиболее распространенный сорт шафрана дает окрашивание в насыщенный желто-оранжевый цвет, и само слово «шафран» ( «za'faran») с арабского переводится как «желтый». Но существует и кашмирский шафран, а также иранский шафран высшего качества, и они красного цвета. Из такого шафрана делались также шафрановые чернила, применяющиеся в арабской магической традиции для изготовления талисманов, и чернила эти были красными. Также в 35 главе «Большого ключа Соломона» приведены цветовые и планетарные соответствия, где говорится: «Цвет Марса - алый, подобный киновари или шафрану». У Пиндара Геката именуется также «обутою в красное».
Сейчас сложно сделать однозначный вывод о том, какой цвет подразумевался у орфиков, так как версия с классическим желтооранжевым вариантом как цветом, в который шафран окрашивает ткани, не менее убедительна. Но стоит как минимум обратить внимание на упоминание этой специи. Кроме прочего, шафран считается специей, положительно влияющей на женскую репродуктивную систему, в период классической античности он считался афродизиаком, а любовь к шафрановым омовениям приписывают Клеопатре. Это свойство шафрана было доказано исследованием, проведенными в Гуэлфском университете профессорами Массимо Марконе И Джоном Мельником и опубликованном в журнале «Food Research lnternational» в 2011 году. В «Орфической Аргонавтике» шафран упоминается как одно растений в саду Гекаты. Выражение «Окрашенный шафраном» трижды использовано в греческом магическом папирусе PGM CXXIll, в разделах а, е и f, включающих много заклинаний, связанных с Гекатой, и два магических изображения, содержащих имя «Бримо».
Но остановимся на геммах. Если продолжить рассматривать их, то можно обнаружить еще одно интересное и неожиданное соответствие.
На другом талисмане, также находящемся в коллекции Британского музея, и датированном V веком н.э., на одной стороне изображен Абраксас, а на другой Геката:
И это не единственная гемма, где Абраксас и Геката находятся вместе. Вот бронзовый образец IV века н.э., снова из коллекции Британского музея:
Также в Национальном археологическом музее Неаполя имеется подобное изображение из сердолика, предположительно постантичного периода:
Систематическое присутствие их рядом друг с другом также может говорить о наличии связи, описанной в «Халдейских оракулах». Если Абраксас является суммой всего, в том числе и света, то Геката может выступать связанным с ним проводником света. Либо можно рассматривать их в ключе определенного сходства, ведь Геката тоже «Подземная, земная и небесная» (некоторые историки рассматривают змеиные ноги Абраксаса как связь с подземным миром , тело как связь с земным, а птичью голову - с небесным), и Абраксас часто держит в руке не меч, а кнут. Можно проводить соответствия и дальше.
У Карла Густава Юнга в « Семи проповедях к мертвым » есть следующие строчки об Абраксасе:
«Что говорит Бог-Солнце, есть жизнь,
что говорит Дьявол, есть Смерть.
Абраксас же говорит слово досточтенное и проклятое, что есть равно
жизнь и смерть.
Абраксас творит истину и ложь, добро и зло, свет и тьму в том же
слове и в том же деянии. Оттого Абраксас грозен.
Он великолепен подобно льву во мгновение, когда тот повергает ниц
свою жертву. Он прекрасен, как день весны».
Геката тоже Βριμώ - Бримо - «Ужасная» и δασπλῆτις –Дасплетис - «Грозная», «Страшная». В античных литературных источниках имя Бримо как эпитет Гекаты встречается у Аполлония Родосского («Аргонавтика», 111.861-862, 1211) и у Ликофрона («Александра», 1176), в сатирическом диалоге Лукиана «Менипп, или Путешествие в подземное царство» (20), а также в одной из элегий Проперция (11.11.11).
К слову о львах. Кроме прочего , гематитовая гемма, принадлежащая ко второй половине 11 века н .э. или первой половине III века н.э., находящаяся в венском Художественно-историческом музее, изображает Гекату со львом:
Также одним из эпитетов Гекаты является χαροπή - Харопэ - непереводимый эпитет, традиционно приписываемый львам . Вариации перевода варьируются крайне широко, от «Косматогривая» до «С коричневыми/сверкающими/свирепыми глазами».
В Халдейских оракулах Геката говорит: «Если будешь взывать ко мне часто, узришь все сущее в образе льва».
Но кроме «львиных» соответствий есть еще одно интересное «собачье». На аукционе «Кристис» в настоящий момент (начало 2018г.) выставлено изображение собакоголового существа, идентифицированное как римский рельеф на известняке, датируемый III веком н.э. На странице аукциона указано, что на рельефе изображен Абраксас.
Однако вся верхняя часть очевидно соответствует Германубису... Если бы не змеиные ноги. А в таком виде, в котором имеется изображение, это интересный пример слияния фигуры Абраксаса с Германубисом, еще одним хтоническим божеством, психопомпом, как и Геката. Если продолжить рассматривать образ Абраксаса у Юнга, то далее написано следующее:
«Он господин жаб и лягушек, в воде обитающих и на сушу выходящих, ополудни и ополуночи поющих хором.
Он есть Наполненное, что воссоединяется с Пустым.
Он есть святое совокупление.
Он есть любовь и ее умерщвление.
Он есть святой и предающий святого.
Он есть светлейший свет дня и глубочайшая ночь безумства».
Эпитет Гекаты Φρούνη - Фруне - «Жаба», «Лягушка» уже был упомянут выше. Стоит заметить, что также Геката одновременно является:
• σώτειρα - Сотейра - «Спасительница», ἐρωτοτόκεια – Эрототокейя - «Подательница любви» и καρδιόδαιτε – Каридиодайтэ - «Пожирающая сердца»;
• πυρίβουλε - Пюрибулэ - «Огненная мысль» и οἰστροπλάνεια - Ойстропленейя - «Ввергающая в безумие»;
• μάκαιρα - Макайра - «Благая» и ὀλέτις - Олетис - «Губительница»;
• λιπαροπλόκαμε - Липароклокамэ - «Сплетенная из сияния» и μελανείμων - Меланеймон - «Покрытая черным».
Более того, на одном из римских барельефов сама Геката изображается не держащей змей в руках, а змееногой.
Интересен момент, что в своем светоносном значении Геката имеет сходство с еще одним персонажем. И Геката, и Люцифер наделяются общим эпитетом: φωσφόρος (Фосфорос): I. светоносный, лучезарный, сияющий; ех. (Ἕως Eur.; άστήρ Arph., Plut.) II. ό (лат. lucifer) утренняя звезда, т.е. планета Венера.
Если рассматривать, что Люцифер - и «Несущий свет», и «Пал с неба, как молния», «то это также имеет некоторые параллели с нисхождением несущей свет Гекаты по Древу Жизни. С учетом того, что Халдейских оракулах были обозначены некие «Правый предел, левый предел и центр», это также напоминает молнию - молнию как символ Пути Молнии по древу жизни. Под Путем Молнии понимается самый быстрый путь от Кетер до Малкут с последовательным прохождением находящихся между ними сефир по путям, соединяющим их друг с другом. То есть, Путь Молнии включает в себя только девять путей, а не все двадцать два пути. Кстати, с числом девять связаны также христианские девять даров и девять плодов Святого Духа (коим по сути и является Геката в «Халдейских оракулах):
«Одному дается Духом слово мудрости, другому слово знания ... ; иному вера ... ; иному дары исцелений ... ; иному чудотворения, иному пророчество, иному различение духов, иному разные языки, иному истолкование языков11»
Цитата Элифаса Леви: «0 Люцифер! Ты падаешь, чтобы подняться, ты вкушаешь смерть для того, чтобы лучше познать жизнь» говорит нам о той же самой параллели с Гекатой как движением вниз и вверх.
Еще одна небольшая параллель между Гекатой и Люцифером заключается в том, что в рамках люциферианства как ереси, возникшей в XIII веке, местами почитания Люцифера считались пещеры, т.к., по воззрениям представителей данного течения, власть Бога распространялась от небес до земли, не затрагивая все, что от земли и ниже. Местом поклонения Гекате (правда, преимущественно Гекате в ипостаси Гекаты Хтонии) также являлись пещеры.
Кроме φωσφόρα, из «светоносных» эпитетов Гекаты в «Греческих магических папирусах» присутствуют πυρίβουλε - Пюрuбулэ - «Огненная мысль», ἀγλαή - Аглаэ - «Сияющая»; φαεννώ – Фаэнно - «Сверкающая». Также есть неоднократные указания именно на помощь в познании: δείχτειρα - Дейхтейра - «Указующая», «Открывающая», φαεσίμβροτε - Фаэсuмбротэ - «Сияющая для смертных» и др.
Плутарх в «Исиде и Осирисе» в главе 71 также пишет: «как сказал Эврuпuд: «Ты станешь собакой - кумиром светоносной Гекаты».
Один из эпитетов Гекаты по Сорите Д'Эсте – Дадофора (Факелоносица).
Примерно с середины XIX века факел все чаще напрямую изображается на эмблемах и печатях просветительных учреждений. В ХХ веке в СССР, например, факел присутствовал на эмблемах общества «Знание», издательства «Мысль», а также на такой популярной книжной серии как «Жизнь замечательных людей».
На данный момент факел в своем просветительском аспекте присутствует также на символике «Великой церкви Люцифера» в США.
Однако было бы неправильно полностью отождествлять путь «несения света» Люцифера с путем Гекаты. Если в случае Люцифера есть вполне устойчивое выражение «люциферианский бунт», то Геката идет иным путем, она без необходимости ведения активной борьбы и воинственного противостояния просто несет свет как факт, как неизбежное явление, через собственную суть его несущей. Если приводить аналогии из Таро, можно сказать, что Люцифер действует по Магу, а Г еката по Силе. Хайо Банцхав в книге «Таро и путешествия героя», а также ряд других авторов, подчеркивают, что Сила – женский вариант Мага. Особенно ярко их сходство отображено в колоде Уэйта. Цвета карт похожи, на обеих картах над головой у персонажа находится лемниската. На карте Сила изображена женщина, не дерущаяся со львом, но без напряжения держащая ему пасть голыми руками. Она едина со зверем, она принимает его точно так же, как он принимает ее превосходство, она цельна и поэтому не имеет нужды конфликтовать со своим природным началом, темным началом. И точно так же, без бунта и боя, Геката спускает свет - не подчиняя окружающее своей воле агрессивно, не нуждаясь в битвах, она действует как один из своих эпитетов: δαμνομένεια - Дамноменейя - «Главенствующая сила». У богини много и других эпитетов, говорящих о ее всеохватности и глобальности: πάγγαιη - Пангайэ - «Всемирная»; παγγεννήτειρα - Пангеннетейра - «Мать всего», πασικράτεια - Пасикратейя - «Вседержительница»; παντρέφω - Пантрефо - «Питающая всё»; πασιμεδέουσα - Пасимедеуса - «Всеохранительница»; αἰώνια –Айона - «Вечная»; δαμασάνδρα - Дамасандра - «Повелительница людей»; δαμνοδαμία -Дамнодамия - «Повелительница повелителей»; δέσποινα -Деспойна - «Госпожа», «Хозяйка».
В описании Гекаты из орфического гимна есть интересный нюанс: там по отношению к ней упоминается фраза «Пояс не носишь». При этом Кронос, например, перепоясал себя и поглотил собственные порождения. По Дамаскию перепоясанность есть неумолимость и символ для-себя-бытия12, соответственно, можно предположить, что «пояс не носишь» подчеркивает противоположное состояние.
И, наконец, на основании рассмотренных источников может возникнуть кажущееся противоречие: с одной стороны, Геката - «ночная скиталица, ненавистница света, ночи же подруга и спутница», с другой - «светоносная». Притом и то, и другое - не просто относится к Гекате, но стоит рядом в одном и том же коротком воззвании. Этот парадокс разрешается, если понять, что свет Гекаты невозможно воспринять, не приняв и тьмы мироздания, не находясь во тьме и не смотря именно оттуда. Геката - нечто иное, она не свет сам по себе. Ведь, в конце концов, являясь несущей свет, она способна ступать туда, где его еще нет.
В этом моменте также выражается ее связь с Луной. Если Солнце светит, разгоняя тьму вокруг себя, то Луна умеет одновременно и отражать тот же самый солнечный свет, и самой при этом находиться во тьме, транслировать свет туда, куда без ее участия он не попал бы. Само Солнце не совершает нисхождения, для его слишком бескомпромиссного и яркого света нужен проводник. «Луна - это Солнце мертвых», - не раз звучавшая то тут, то там идея, смысл которой не был осознан в достаточной мере.
[1] Soror Laetitia и Андрей Сова, «Культ Гекаты в наши дни»
[2] Дама́ский (др.-греч. Δαμάσκιος; 458/462 — после 538), античный философ-неоплатоник, последний схоларх Платоновской Академии и Афинской школы неоплатонизма.
[3] Порфи́рий (Πορφύριος, настоящее имя Малх, или Мелех) (232/233, Тир — 304/306, Рим) — финикийский философ (представитель неоплатонизма), теоретик музыки, астролог, математик, педагог. Ученик Плотина (с 262 по 263 годы), автор его жизнеописания, издатель его сочинений.
[4] У неоплатоников, к которым относится Порфирий, монада - Единое, неделимая изначальная божественная суть, источник всего.
[5] Прокл Диа́дох (др.-греч. Πρόκλος ὁ Διάδοχος, лат. Proclus; 8 февраля 412, Новый Рим — 17 апреля 485, Афины) — античный философ-неоплатоник, руководитель Платоновской Академии, при котором неоплатонизм достиг своего последнего расцвета.
[6] Дамаский. Комментарий к «Пармениду» Платона. 11.7Л.6.2. Ответ на второй вопрос.
[7] Евсе́вий Кесари́йский (греч. Εὐσέβιος τῆς Καισαρείας) - римский историк, отец церковной истории. До создания его «Церковной истории» сочинение на подобную тему составил Гегесипп, но от него сохранилось только название.
[8] Stockenstri:im, Gi:iran. August Strindberg and the other: new critical approaches. - Rodopi, 2002. -
Р. 19. - ISBN 9789042015203.
[9] Hannah, Barbara. The archetypal symbolism of animals: lectures given at the С. G. Jung lnstitute, Zurich, 1954-
1958. - Chiron PuЬlishers, 2006. - Р. 227-8. - ISBN 9781888602333.
[10] Sullivan, Erin. Astrology of Family Dynamics. - Weiser Books, 2001. - Р. 117. - ISBN 9781578631797.
[11] (1 Кор . 12 :8-10)
[12] Лосев А. Ф. Мифология греков и римлян/Сост. А. А. Тахо-Годи; общ. ред. А. А. Тахо-Годи и И. И. Маханькова. - М.: Мысль, 1996. - 975 с.