Книга Лилит. Хейвац. (фрагменты)

За столетия своего развития образ Лилит прочно укоренился в фольклоре различных регионов мира. Он периодически возникал в рассказах и легендах, которые, перед тем как были записаны, на протяжении длительного времени передавались в устной форме. Мы попытаемся, насколько это возможно, проследить историю возникновения легенд о Лилит. Самыми древними из них являются еврейские греко-византийские легенды, которые были широко распространены наряду с коптскими, эфиопскими, армянскими и сирийскими. В последствие, они обрастали местным колоритом. Существует гипотеза, согласно которой легенды о Лилит были первоначально распространены среди южных славян, в частности в русском фольклоре, а так же у греков, и только потом перекочевали на Запад. Однако было бы неразумно считать, что этот мотив получил столь широкое распространение исключительно благодаря миграции. Такие легенды можно встретить практически повсюду, их манера изложения настолько проста и незамысловата, что наталкивает на мысль о том, в данном случае мы имеем дело с архетипическим мотивом, который утвердился в результате миграции.

Эти легенды представляют собой приукрашенные рассказы, в которых женщина-демон, похищающая и убивающая детей, встречается с неким святым, или кем-то другим, кто побеждает её, разгадав её тайное имя. При его произнесении демоница становится безвредной для окружающих и тут же покидает его.

В еврейской легенде в качестве святого представлен пророк Илия. Должно быть, это очень древняя легенда, поскольку, как уже упоминалось, она была известна гностикам-барбелитам ещё в четвёртом веке до н. э., и не исключено, что она была заимствована из ещё более древних еврейских источников¹⁹³ . В дальнейшем эта легенда развивалась, пока в XVII веке её текст не был зафиксирован на амулете. Монтгомери¹⁹⁴  ошибочно предполагал, что на этой тарелке-амулете были использованы фрагменты текста с амулета, найденного в Ниппуре, но на самом деле, перед это был оригинальный текст. На тарелке было написано:

"Однажды во время прогулки пророк Илия встретил Лилит и её хозяина. Он сказал ей: "О злодейка Лилит, куда идёшь ты вместе со своим нечестивым хозяином?" Она ответила: "Мой господин Илия, я направляюсь к женщине, которая недавно родила ребёнка, чтобы навести на неё смертельный сон, забрать у неё её чадо, выпить его кровь, содрать с него плоть и высосать содержимое его костей (по другой версии: проглотить его плоть). Илия ответил ей: я запрещаю тебе делать это, а ежели ослушаешься, то по воле Божьей превратишься в безмолвный камень. На что Лилит промолвила: Мой господин, ради Бога, сжалься надо мной, чтобы я могла улететь. Клянусь именем Бога, что не трону ни мать, ни его ребёнка. Всякий раз, когда я услышу или увижу моё имя, я сразу же исчезну. Так и быть, я назову тебе мои (тайные) имена. Всякий раз, когда ты будешь произносить их, ни я, ни мой хозяин не сможем пробраться в дом роженицы и мучить её. Клянусь тебе показать мои имена так, чтобы ты мог записать их и развесить в комнате, где лежит новорожденный ребёнок... Кто знает мои тайные имена и напишет их, тот пусть будет уверен, что я не приближусь к младенцу. Посему, вешайте такой амулет в комнате роженицы .¹⁹⁵"

Вскоре Лилит открывает пророку все свои тайные имена. Одно из них - Абизо. Вероятно это имя соответствует Абизоу, Бизе, которые, в свою очередь, связаны с Обизу¹⁹⁶ . Другое имя, о котором поведала Лилит - это Аило; оно соответствует "Алу" в вавилонских магических текстах¹⁹⁷ .

В более ранней версии этой легенды Илия отвечает Лилит:

"Я околдую тебя и твоего хозяина именем יהוה - Бога Израиля, Авраама, Исаака и Иакова, именем божественной Шехины, именем десяти Серафимов, Офанимов и божественных животных, чьими именами вы дорожите; ты и твой хозяин не причините вреда этой женщине..."

Затем Илия произносит магическую формулу, заимствованную из церемонии инвокации:

"Санвай. Сансанвай. Семанглоф. Адам и Ева. Прогоните Лилит!"

Предположительно, эти слова навеяны похожими легендами, в которых Лилит запрещают приближаться к роженицам и она улетает прочь.

У этой легенды есть множество вариаций. Гастеру¹⁹⁸ , удалось собрать их вместе и выявить разницу в стилях повествования. Ещё в 1645 году Лео Аллатиус опубликовал две греко-византийские версии этой легенды¹⁹⁹ . Как и во всех греко-византийских текстах, демоницу, похитившую ребёнка, называют Гелло или Гилло²⁰⁰ , в еврейских легендах она соответствует Гилу. Гилло постоянно ищет христианских младенцев, чтобы похитить их и убить. Во время очередной своей вылазки она встречает на своём пути святых Сисиния и Синодора.

Она прекрасно понимает, что украла семерых детей Мелитены, сестры этих святых. И братья будут беспощадно избивать Гилло, пока она не назовёт своё тайное имя.

"Оставьте меня, святые; умоляю, не бейте меня больше! Я поведаю вам, что нужно сделать, чтобы я больше никогда не проникла в дома (христиан) и не приближалась к ним ближе чем на 75 миль... Тот, кто узнает и напишет 12 моих тайных имён и ещё одно моё имя, тот защитит жену, детей и свой дом и будет истинным рабом Божьим. Я буду обходить его жилище за 75 миль.  Моё первое имя - Гилло, второе - Моррха, третье - Биза... ещё одно - Стрига.²⁰¹ "

Как только святые узнали эти тайные имена, Гило вернула им украденных детей Мелитины и улетела восвояси.

Святые Сисиний и Синодор в Алфавите Бен Сиры соответствуют ангелам Санваю и Сансанваю. Зачастую, в этой христианской легенде вместо них фигурирует святой Сисой.

Сирийские инвокации, отредактированные Голлано²⁰²  относятся к магическим заклинаниям Мар Абд-Ишо. В них в качестве святого упоминается монах-отшельник, посвятивший свою жизнь Богу. Когда к нему приходит демоница, он не растерявшись связывает её, чтобы выведать её тайные имена. Одно из них - Лилита, другое же –"душительница матери и ребёнка ²⁰³."

Прадель приводит в пример похожую историю, которая пришла из современного греческого фольклора, основанную на более древней устной легенде об Архангеле Михаиле, который спускаясь с горы Синай встретил на пути демоницу Абизоу.

Он спросил, куда она держит путь. На что она ответила:

"Я проползаю в дома как змея, рептилия или дракон. Я приношу с собой зло. Я - причина пропажи у матери грудного молока. Я бужу детей, чтобы убить их .²⁰⁴"

Рейтзенштерфи опубликовал легенду, во многом сходную с предыдущей. В ней демоница носит имя Баскания, Баскосина, или попросту "душительница".

Гастер издал полную версию этой легенды, заимствованную у современных румынских фермеров. Демон в ней появляется под именем Авезуха, но помимо этого у него есть и тайные имена; одно из них - Авестица. В данном случае, легенда уже практически не отличима от сказки и обладает почти всеми её признаками, но тем не менее, в ней ещё прослеживаются особенности, характерные для мифа. Параллельный текст к этому изданию редактировал Умберто Кассуто.

В связи с этим, не менее интересна сказка, придуманная испаноговорящей еврейкой из Палестины, которая была опубликована Нанауэром, процитирована Томпсоном и, позднее, Джошуа Трахтенбергом²⁰⁵ . В ней речь идёт о похожей на Лилит фигуре по имени Ла Бруша. Она пробирается в комнату роженицы в виде огромного чёрного кота, и похищает ребёнка. Её имя происходит от испанского "bruja " что по-португальски звучит как "bruxa" и соответствует провансальскому "bruesche". Так же как и "Стрига" это слово обозначает «ведьму», или «ночную сову».

Комментарий:

Трудно, и подчас невозможно установить как этот миф попал в христианскую среду. Были ли греко-византийская, поздняя сирийская, эфиопская, южно-словенская и румынская версии этого мифа напрямую заимствованы из еврейского источника, или же он попал в христианскую культуру в некотором вторично переработанном виде. Однако не исключено, что легенда о Лилит зародилась на Ближнем Востоке, возможно в Вавилонии - такого мнения придерживается Гастер. Согласно этой версии, евреи могли заимствовать эту легенду либо у вавилонян, которые принимали иудаизм под их влиянием, либо у гностической секты манихеев; а уже от них окольными путями она проникла в Болгарию, где её взяла на вооружение секта неогностиков богомилов, и далее на Запад - к катарам и альбигойцам.

Решение этой проблемы является приоритетным для исследователей истории религии. Однако с психологической точки зрения, это может быть следствием распространённого архетипического мотива, который проявляется в культуре независимо от миграций, и принимает качества той культурной среды, в которой он возникает, приобретая, таким образом, более христианский, или же более еврейский уклон.

В румынских текстах, изданных Гастером, демон носит имя Авестица. Хьюго А. Уинклер считает, что оно происходит от словенского "Vjessica", что означает "ведьма". Между тем, гипотеза Гастера о том, что оно связано с Обизу из "Завета Соломона" кажется мне более состоятельной. Что касается других имён Лилит с похожим звучанием, таких как Абиза, Биза или Абузу - каждое из которых, согласно Шмидту означает "кровопийца", также свидетельствует в пользу гипотезы Гастера.

Все вместе, эти легенды формируют собой образ опасной демоницы, которую побеждает один или двое мужчин-святых, превосходящих её по силам, или же пророк, который делает её безвредной и, в итоге, изгоняет. В данном случае Лилит и похожие на неё демоны, предстают перед нами в образе пожирающей матери, аспект анимы-соблазнительницы напрочь отсутствует в большинстве рассказов. Следует отметить, что эта её черта не направлена против святого, который в духовном плане главнее её собственного духа-покровителя, она представляет опасность исключительно для матери и детей. Так, в версии, где упоминается Мелитина, двое святых заступаются за свою сестру, в версии с Авезухой Архангел Михаил появляется в качестве защитника Девы Марии и Младенца Христа. В версии, где фигурирует демон Обизу, Архангел Михаил снова защищает женщин и детей от опасности. Во всех легендах, кроме еврейских текстов, которые были отредактированы гностиками-барбелитами, он всегда показан в образе мужественного героя. Женщину, как ни странно, без борьбы предают демону. Во втором разделе мы рассмотрим психологические аспекты этого мотива.

193. Cf. p. 104
194. Cf. p. 104
195. M. Gaster: loc. at, p. 1025. The legend cited by Montgomery
196. Cf.p. 117
197. Cf. p. 38
198. M. Gaster: loc. at, p. 1005
199. M. Gaster: loc at., p. 1018ff
200. Cf. p. 41
201. M. Gaster: loc. tit., p. 1021
202. H. Gollancz: be. tit., p. 69
203. H. Gollancz: loc. tit, p. 84
204. F. Pradel: loc. tit., p. 232. R. Reitzenstein: loc. cit., p. 297
205. R.C. Thompson: Semitic Magic. London, 1908, p. 42, note 1 5.J. Trachtenberg: Jewish Magic and Superstition. New York, 1939, p. 278, note 34